Осталась только фотокарточка

Рассматривая наш семейный альбом в детстве, меня всегда интересовала одна фотография. На ней был изображен молодой юноша в форме. Я все время спрашивала у бабушки, кто это? Всех родственников, я уже давно узнавала по фото: вот это  бабушка маленькая, а это дедушка в военной форме. А кто же этот молодой человек? На мой вопрос взрослые отвечали: «Это Миша, еще один твой дедушка».  Я никак не могла понять, дедушка? Ну вот его фотография в молодом возрасте, а взрослый он где?

А потом бабушка рассказала мне эту историю. Мой дедушка Кулик Иван Семенович, вырос в большой дружной семье. Он был старшим ребенком Анисии Семеновны Кулик. Позже прабабушка вышла замуж за Унгур Ивана. После гражданской войны на Кубани осталось много австрийских военнопленных. Вот оттуда и начала свою историю большая семья. В семье Анисии и Ивана, кроме моего дедушки подрастали еще дети: Татьяна, Василий, Михаил, Лидия и Клавдия.  Вася трагически погиб еще до войны.

А Миша, закончив 7 классов в третьей школе, поступил в ремесленное училище в Новороссийске.  Но началась война, и училище стало выпускать артиллерийские снаряды. А юноша рвался на фронт, где воевал его старший брат Иван. Дедушка встретил войну в Бресте, был на фронте до Победы, оставив свой автограф на Рейхстаге.

А Михаила в 1943 году, незадолго перед оккупацией станицы отправили домой, так как он заболел. Дома семья прятала Мишу, боялись, что могут угнать в Германию. Но однажды его все равно нашли, схватили и поместили в здание третьей школы, где располагались немцы. Один пожилой румын неожиданно пожалел юношу и, переодев его в женскую одежду, вывел из издания.  Все дело в том, что фамилия Унгур — румынская, вот и помог он.
Утром 10 февраля в дом Унгуров постучала соседка с криком: «Мельница горит! Немцы подожгли!».  Миша выскочил на улицу. Огонь разгорался, жители стали лить воду, чтобы пламя не перекинулось на рядом стоящий маслозавод. Воду носили ведрами, все были мокрыми.  Пожар потушили. А в этом время немцы стали отходить к вокзалу. К мельнице подошли наши разведчики. И Михаил стал показывать им на колонну отступающих немцев. В то время улица Микояна (сейчас она называется Гоголя), была последней и до вокзала строений не было, обзор был хороший. Михаил указал на уходящих немцев, и тут же снайперская пуля сразила его. Юноша упал, успев лишь сказать другу: «Ваня, скажи маме» и умер…. Его унесли домой. Похоронили на станичном кладбище, рядом с Голубятниковыми Леной и Виталием. 

И осталась на память только эта фотокарточка…  и мемориальная доска на старой мельнице, напоминающая, что здесь было в то холодное февральское утро 1943 года…